Единственный способ избавиться от искушения - это поддаться ему
http://spintongues.msk.ru/equus.htm -почитаю может быть на досуге, о чём хотя бы 
конц пьесы: читать дальшеЭкуус... Благородный Экуус... Верный и Истинный... Раб Божий... Твой -- Бог -- не видит -- НИЧЕГО!
(И он выкалывает Самородку глаза. Конь бьется в агонии. Страшный вопль потрясает театр, становясь все громче и громче. Алан бросается к двум другим лошадям и тоже их ослепляет, перегнувшись через поручень. Их металлические подковы соединяются в одновременном ударе в пол.
С неумолимостью судьбы в лучах прожекторов возникают еще три лошади -- не натуралистические маски животных, подобные первым трем, а страшные создания, вышедшие из ночных кошмаров. Их глаза, ноздри, рты -- извергают пламя. Они -- архетипические образы, осуждающие, карающие, не ведающие жалости. Они не останавливаюся у поручней, но сразу же вторгаются на площадку. Когда они пытаются растоптать юношу, тот, обнаженный, в отчаянии прыгает на них в темноте и, широко размахнувшись, поражает их в голову своим оружием. Крик усиливается. На площадку выходят остальные лошади. Юноша лавирует между истекающими кровью слепыми животными, с завидным проворством уклоняясь от их жестоких копыт. В самый кульминационный момент ослепленные лошади исчезают в темноте, спасаясь от нахлынувшего жара прожекторов. Шум мгновенно прекращается, и зрители слышат вопящего в истерике Алана, рухнувшего на землю, и прокалывающего невидимой пикой свои собственные глаза.)
АЛАН. Найди меня!.. Найди меня!.. Найди меня!.. УБЕЙ МЕНЯ!.. УБЕЙ МЕНЯ!..
(Яркий свет.
Дайзерт бросается на площадку, швыряет на левую скамейку одеяло и подбегает к Алану. Юноша лежит на полу и корчится в конвульсиях. Дайзерт хватает Алана за руки, отдирая их от его глаз, поднимает юношу и несет к скамейке. Алан обхватывает Дайзерта руками и прижимается к нему, задыхаясь и дергая ногами в безумной ярости.
Дайзерт кладет его и прижимает голову затылком к скамейке. Он начинает говорить -- пытается говорить, -- утихомиривая припадок.)
ДАЙЗЕРТ. Ну... ну... Шшшшш... дыхание ровное, глубокое. Вдох... Выдох... Вдох... Выдох... Вот так... Вдох... Выдох... Вдох.. . Выдох.. .
(Юноша дышит с глубоким, режущим слух хрипом, который постепенно проходит. Дайзерт укутывает его в одеяло.)
Так держать... Вот, какой хороший мальчик... Очень хороший мальчик... Все прошло, Алан. Все прошло. Сейчас он уйдет. И ты больше никогда его не увидишь, я обещаю. У тебя больше не будет плохих снов. Не будет больше ужасных ночей. Подумай об этом!...Ты уже идешь на поправку. Обещаю тебе, я сделаю все, чтобы ты пошел на поправку... Пока что ты полечишься у нас. Но я всегда буду рядом, так что с тобой не случится ничего дурного. Только доверься мне...
(Он встает. Юноша остается лежать на скамейке.)
А теперь спи. Долгим, добрым сном. Ты заслужил его... Спи. Просто спи... Я помогу тебе поправиться.
(Он возвращается в центр площадки.
Свет становится еще ярче.
Пауза.)
ДАЙЗЕРТ. Я лгу тебе, Алан. Он не уйдет так просто. Не заковыляет прочь, как старая добрая кляча. О, нет! Когда Экуус уйдет -- если он действительно уйдет, -- то потащит в зубах твои кишки. А у меня, к сожалению, нет запасных... Если б ты только мог представить себе, что тебя ждет, ты бы в ту же минуту вскочил с кровати и убежал от меня так далеко, как только б мог.
(Эстер говорит со своего места.)
ЭСТЕР. Мальчик болен, Мартин.
ДАЙЗЕРТ. Да.
ЭСТЕР. И ты можешь избавить его от этого.
ДАЙЗЕРТ. Да.
ЭСТЕР. Так чего же ты медлишь?.. В конце-то концов!
ДАЙЗЕРТ (кричит). Хорошо! Я избавлю его! Я освобожу его от безумия! Что дальше? Он почувствует себя приемлемым для общества! Что дальше? Вы что, думаете, его чувства можно взять и отклеить, как пластырь? И присобачить к другим объектам селекции? Взгляните на него!.. Я, может быть, сделаю из этого мальчика ревностного мужа, заботливого гражданина, поклонника абстрактного и унифицированного Бога. Но скорее всего я достигну лишь того, что превращу его в привидение!.. Дайте же мне рассказать вам о том, что именно я с ним сделаю!
(Он сходит с площадки и прохаживается в глубине сцены вдоль трибун, обращаясь к аудитории анатомического театра.)
Я излечу сыпь на его теле. Пышными развевающимися волосами я закамуфлирую рубцы в его искромсанной памяти. А когда это будет готово, я посажу его на прелестный мини-мотороллер и отправлю кувыркаться в Нормальный Мир, где все животные давно нашли свое истинное надлежащее место: вымерли или попали в рабство, или связали свою жизнь с жалкой участью просто добывать пропитание! Я дам ему хороший Нормальный Мир, где люди прикованы цепями к мерцающим катодным лучам, льющимся из телевизоров целые ночи напролет на их съежившиеся головы! Я отберу у него Поле Хэй Хэй, а взамен дам Нормальные Места для проявления экстаза -- многополосную автостраду, проткнувшую насквозь все внутренности городов и уничтожившую Дом, саму идею Дома! Он рысью помчится на своем прирученном металлическом пони через бетонный вечер, и лишь одно я могу вам обещать с полной достоверностью: он никогда в жизни больше не дотронется до шкуры лошади! Его отдельные части вполне сносно подойдут друг другу, словно детали механизмов, выпускаемых одной фабрикой, с которой его отправили почти без недоделок. Кто знает? Может быть, он найдет секс забавным. Натянуто смешным. Где можно слегка похрюкать от удовольствия. Растоптанного и засекреченного, и, разумеется, контролируемого. Можете надеяться, что на своей вилке он ощутит вкус одного лишь Мяса С Гарантией Качества. Сомневаюсь, правда, что особо вкусного!.. Дело в том, что вкус, к сожалению, может быть напрочь испорчен доктором. Он не восстанавливается.
(Дайзерт глядит из глубины сцены прямо на Алана.)
Тебе больше не суждено мчаться галопом, Алан. Лошади станут совершенно безопасными. Ты скопишь немного денег и поменяешь мотороллер на автомобиль. А потом начнешь ставить лишние пятьдесят пенсов на лошадок совершенно забывая, что когда-то они были для тебя чем-то большим, нежели источники маленьких выигрышей и проигрышей. Но зато ты станешь здоров. В общепринятом понимании этого слова.
(Пауза.
Он подходит к накрытому одеялом неподвижному телу Алана Стрэнга и говорит, обращаясь к аудитории анатомического театра.)
И теперь во мне живет этот неумолкающий голос божества Экуус, изгнанного из темной пещеры. «Почему Я?.. Почему Я?.. Объясни мне...» Ладно, сдаюсь! Говорю... По большому счету, мне не дано знать, что тот вывод, который я делаю, есть верный окончательный вывод. И, в сущности, мне не дано знать, является ли то, до чего я так упорно докапываюсь, истинной сутью проблемы. Вот вам две непреложные догмы. Я стою в полной тьме и вдобавок о выколотыми глазами!
(Он выходит на авансцену и садится на скамейку.)
Мне нужна -- отчаяннее, чем мои дети нуждаются во мне, -- способность видеть в кромешной тьме. Что это за способность?.. Что это за тьма?.. Я не могу назвать ее Божьим даром мне, поскольку не в силах постич ее в полной мере. И я продвигаюсь, не ведая луж, ощущая вот здесь, во рту, рвущую губы уздечку. От которой мне не суждено избавиться до конца своих дней.
(Долгая пауза.
Дайзерт сидит, глядя в никуда.)
ЗАТЕМНЕНИЕ оригинально... вопрос...смогу ли я выседеть на таком или убегу?!
конц пьесы: читать дальшеЭкуус... Благородный Экуус... Верный и Истинный... Раб Божий... Твой -- Бог -- не видит -- НИЧЕГО!
(И он выкалывает Самородку глаза. Конь бьется в агонии. Страшный вопль потрясает театр, становясь все громче и громче. Алан бросается к двум другим лошадям и тоже их ослепляет, перегнувшись через поручень. Их металлические подковы соединяются в одновременном ударе в пол.
С неумолимостью судьбы в лучах прожекторов возникают еще три лошади -- не натуралистические маски животных, подобные первым трем, а страшные создания, вышедшие из ночных кошмаров. Их глаза, ноздри, рты -- извергают пламя. Они -- архетипические образы, осуждающие, карающие, не ведающие жалости. Они не останавливаюся у поручней, но сразу же вторгаются на площадку. Когда они пытаются растоптать юношу, тот, обнаженный, в отчаянии прыгает на них в темноте и, широко размахнувшись, поражает их в голову своим оружием. Крик усиливается. На площадку выходят остальные лошади. Юноша лавирует между истекающими кровью слепыми животными, с завидным проворством уклоняясь от их жестоких копыт. В самый кульминационный момент ослепленные лошади исчезают в темноте, спасаясь от нахлынувшего жара прожекторов. Шум мгновенно прекращается, и зрители слышат вопящего в истерике Алана, рухнувшего на землю, и прокалывающего невидимой пикой свои собственные глаза.)
АЛАН. Найди меня!.. Найди меня!.. Найди меня!.. УБЕЙ МЕНЯ!.. УБЕЙ МЕНЯ!..
(Яркий свет.
Дайзерт бросается на площадку, швыряет на левую скамейку одеяло и подбегает к Алану. Юноша лежит на полу и корчится в конвульсиях. Дайзерт хватает Алана за руки, отдирая их от его глаз, поднимает юношу и несет к скамейке. Алан обхватывает Дайзерта руками и прижимается к нему, задыхаясь и дергая ногами в безумной ярости.
Дайзерт кладет его и прижимает голову затылком к скамейке. Он начинает говорить -- пытается говорить, -- утихомиривая припадок.)
ДАЙЗЕРТ. Ну... ну... Шшшшш... дыхание ровное, глубокое. Вдох... Выдох... Вдох... Выдох... Вот так... Вдох... Выдох... Вдох.. . Выдох.. .
(Юноша дышит с глубоким, режущим слух хрипом, который постепенно проходит. Дайзерт укутывает его в одеяло.)
Так держать... Вот, какой хороший мальчик... Очень хороший мальчик... Все прошло, Алан. Все прошло. Сейчас он уйдет. И ты больше никогда его не увидишь, я обещаю. У тебя больше не будет плохих снов. Не будет больше ужасных ночей. Подумай об этом!...Ты уже идешь на поправку. Обещаю тебе, я сделаю все, чтобы ты пошел на поправку... Пока что ты полечишься у нас. Но я всегда буду рядом, так что с тобой не случится ничего дурного. Только доверься мне...
(Он встает. Юноша остается лежать на скамейке.)
А теперь спи. Долгим, добрым сном. Ты заслужил его... Спи. Просто спи... Я помогу тебе поправиться.
(Он возвращается в центр площадки.
Свет становится еще ярче.
Пауза.)
ДАЙЗЕРТ. Я лгу тебе, Алан. Он не уйдет так просто. Не заковыляет прочь, как старая добрая кляча. О, нет! Когда Экуус уйдет -- если он действительно уйдет, -- то потащит в зубах твои кишки. А у меня, к сожалению, нет запасных... Если б ты только мог представить себе, что тебя ждет, ты бы в ту же минуту вскочил с кровати и убежал от меня так далеко, как только б мог.
(Эстер говорит со своего места.)
ЭСТЕР. Мальчик болен, Мартин.
ДАЙЗЕРТ. Да.
ЭСТЕР. И ты можешь избавить его от этого.
ДАЙЗЕРТ. Да.
ЭСТЕР. Так чего же ты медлишь?.. В конце-то концов!
ДАЙЗЕРТ (кричит). Хорошо! Я избавлю его! Я освобожу его от безумия! Что дальше? Он почувствует себя приемлемым для общества! Что дальше? Вы что, думаете, его чувства можно взять и отклеить, как пластырь? И присобачить к другим объектам селекции? Взгляните на него!.. Я, может быть, сделаю из этого мальчика ревностного мужа, заботливого гражданина, поклонника абстрактного и унифицированного Бога. Но скорее всего я достигну лишь того, что превращу его в привидение!.. Дайте же мне рассказать вам о том, что именно я с ним сделаю!
(Он сходит с площадки и прохаживается в глубине сцены вдоль трибун, обращаясь к аудитории анатомического театра.)
Я излечу сыпь на его теле. Пышными развевающимися волосами я закамуфлирую рубцы в его искромсанной памяти. А когда это будет готово, я посажу его на прелестный мини-мотороллер и отправлю кувыркаться в Нормальный Мир, где все животные давно нашли свое истинное надлежащее место: вымерли или попали в рабство, или связали свою жизнь с жалкой участью просто добывать пропитание! Я дам ему хороший Нормальный Мир, где люди прикованы цепями к мерцающим катодным лучам, льющимся из телевизоров целые ночи напролет на их съежившиеся головы! Я отберу у него Поле Хэй Хэй, а взамен дам Нормальные Места для проявления экстаза -- многополосную автостраду, проткнувшую насквозь все внутренности городов и уничтожившую Дом, саму идею Дома! Он рысью помчится на своем прирученном металлическом пони через бетонный вечер, и лишь одно я могу вам обещать с полной достоверностью: он никогда в жизни больше не дотронется до шкуры лошади! Его отдельные части вполне сносно подойдут друг другу, словно детали механизмов, выпускаемых одной фабрикой, с которой его отправили почти без недоделок. Кто знает? Может быть, он найдет секс забавным. Натянуто смешным. Где можно слегка похрюкать от удовольствия. Растоптанного и засекреченного, и, разумеется, контролируемого. Можете надеяться, что на своей вилке он ощутит вкус одного лишь Мяса С Гарантией Качества. Сомневаюсь, правда, что особо вкусного!.. Дело в том, что вкус, к сожалению, может быть напрочь испорчен доктором. Он не восстанавливается.
(Дайзерт глядит из глубины сцены прямо на Алана.)
Тебе больше не суждено мчаться галопом, Алан. Лошади станут совершенно безопасными. Ты скопишь немного денег и поменяешь мотороллер на автомобиль. А потом начнешь ставить лишние пятьдесят пенсов на лошадок совершенно забывая, что когда-то они были для тебя чем-то большим, нежели источники маленьких выигрышей и проигрышей. Но зато ты станешь здоров. В общепринятом понимании этого слова.
(Пауза.
Он подходит к накрытому одеялом неподвижному телу Алана Стрэнга и говорит, обращаясь к аудитории анатомического театра.)
И теперь во мне живет этот неумолкающий голос божества Экуус, изгнанного из темной пещеры. «Почему Я?.. Почему Я?.. Объясни мне...» Ладно, сдаюсь! Говорю... По большому счету, мне не дано знать, что тот вывод, который я делаю, есть верный окончательный вывод. И, в сущности, мне не дано знать, является ли то, до чего я так упорно докапываюсь, истинной сутью проблемы. Вот вам две непреложные догмы. Я стою в полной тьме и вдобавок о выколотыми глазами!
(Он выходит на авансцену и садится на скамейку.)
Мне нужна -- отчаяннее, чем мои дети нуждаются во мне, -- способность видеть в кромешной тьме. Что это за способность?.. Что это за тьма?.. Я не могу назвать ее Божьим даром мне, поскольку не в силах постич ее в полной мере. И я продвигаюсь, не ведая луж, ощущая вот здесь, во рту, рвущую губы уздечку. От которой мне не суждено избавиться до конца своих дней.
(Долгая пауза.
Дайзерт сидит, глядя в никуда.)
ЗАТЕМНЕНИЕ оригинально... вопрос...смогу ли я выседеть на таком или убегу?!
-
-
31.01.2007 в 14:00-
-
31.01.2007 в 14:07хм почему же, вроде есть, но я вот не знаю, выдержит ли такое моя психика, не буду ли я потом заикаться и ходить, шарахаться от ГП и вскрикивать на всех фотки Дэна, но вещь очевидно сильная